РОССИЯ ИМЕЕТ ВСЕ ШАНСЫ БЫТЬ МИРОВОЙ ДЕРЖАВОЙ
Наша Россия находится на распутье и в лице своих лучших людей пытается нащупать давно, как минимум, последние сорок лет, утерянный ею путь.
Речь, конечно, не идет о “третьем пути” и даже не о “первом пути”, играть словами надо заканчивать. Дело в том, чтобы ясно увидеть образ России как мировой державы, четко понять то, куда, зачем, с кем и на каких принципах идти нам в ближайшие годы. Причем, первый шаг нужно делать вот уже прямо сейчас.
Переживать состояние обнаружения и определения пути страны чрезвычайно тяжело. Ведь мы находимся в уникальной точке осевого времени, в точке бифуркации, когда и отдельное действие может кардинально изменить ситуацию, как в России, так и в мире. Поэтому не удивительно, что, помимо объективной сложности задачи, очень трудно ориентироваться в пространстве нашего сознания, где с новой энергией нам предлагаются старые, мягко говоря, обветшалые, много раз неудавшиеся и очень ограниченные варианты, в которые нас всеми правдами и неправдами стараются уверить, затащить, затолкать.
Левыми, правыми и центристами вновь пишутся манифесты и создаются партии, вбрасываются новые и старые “модели рыночной экономики”, после заявления одних о “либеральном ренессансе” с грустью ждешь каждое утро объявления о “ренессансе коммунистическом”, буквально ежедневно газетами предлагаются очередные новые и самые верные идеологии, и, в любом случае, почти всеми принимается за истину, что, на худой конец, сойдут и малые дела, лишь бы они были добрыми.
И даже эта правильно и вовремя угаданная задача – разработать стратегию страны – кажется второстепенной с точки зрения необходимости всё-таки отвечать в лоб на вопрос: кто мы, чего мы хотим на самом деле, какие цели мы готовы поставить самим себе как стране, каков наш путь.
На этом фоне идентификационной катастрофы: куда идти и кто мы такие, совсем уж допотопными кажутся старые вопросы “что делать?”, “кто виноват?” и т.п.
С нашей точки зрения, определение пути страны невозможно, если мы не сумеем разглядеть три оформившихся на сегодня программных видения будущего России – единственного всеобщего достижения последних десяти-пятнадцати лет. Достаточно условно их можно обозначить как индустриальное видение, постиндустриальное видение и промышленно-образовательное видение.
Индустриальное видение предлагает хорошо нам знакомый образ советского и мирового прошлого, когда возможности производства вещей и их качество определяли мощь отдельной страны, ее вес на мировой арене. Схема реализации такого видения также ясна: нужны закрытые границы, которые, как мы хорошо знаем, были не только у СССР, но и у Японии и США (“Новый курс” Ф.Д. Рузвельта), нужен проект индустриализации и тотальное огосударствление, поскольку государственная власть для успешности реализации проекта должна быть в стране единственной.
Постиндустриальное видение строится на принятии открытости границ и глобализации, готовности жить в информационном обществе (проект которого, отметим, сегодня нам навязывается уже официально, всей агитационно-пропагандистской мощью) и вера в то, что отдельные индивиды или команды являются первыми и последними субъектами современного мира. Госаппарат и государство в рамках данного видения рассматриваются в качестве безусловного тяжеловеса, которого можно превратить в эффективную и мощную сверхкорпорацию, а, следовательно, необходимо в приоритетном порядке приватизировать.
Промышленно-образовательное видение указывает на то, что главным и единственным нашим ресурсом является тысячелетняя культурная традиция, представленная в образе российской государственности и содержанием которой является трудовая жизнь промыслами и промышленностью в законных границах, завоеванных через признание всех высших достижений мировой культуры и проведение принципа обязательного сохранения всех без исключения исторически населяющих нашу территорию народов. При этом российская традиция изначально строится на признании обязанностей России нести вселенскую ответственность за состояние человечества, что выражается в задаче всех народов и регионов России открыто ставить подлинные проблемы, без решения которых мир – буквально - погибнет, и выдвигать версии принципиальных средств решения всеобщих проблем. Важно также подчеркнуть, что в рамках такого видения, благодаря однозначному различению государственности (как предельного образа “правильной” России и “правильного” человека России) и государства-госаппарата, никогда не было благоговения перед государственной машиной, а примеры Рюрика и призвания варягов, Минина и Пожарского, Чаадаева и Пушкина, Ленина и Ельцина, наконец, блестяще это подтверждают.
Вот эти три видения. Автор данной статьи является приверженцем третьего видения. Но всего видения три и, утверждаем мы, ничего другого у нас нет. Из этих трех видений и надо исходить при определении пути.
Как ни парадоксально, но то, куда в виде естественного дрейфа систематически сносит большинство официальных, либеральных и коммунистических аналитиков и политиков, является смесью индустриального и постиндустриального видения. Вкратце эту смесь можно обозначить так: индустриальным государством инсталлируем информационное общество или - по-сталински реализуем либеральный проект. Не случайно, что чуткая четвертая власть либерального направления уже даже изобрела и ввела в оборот примечательные оксюмороны типа “либеральный патриотизм” или даже “национал-либерализм”.
Вот эта естественность дрейфа нам представляется крайне опасной. В один прекрасный день, уже, боимся, недалекий, вдруг обнаружим, что нас всех течением прибило куда-нибудь в новое “восстановление конституционного порядка” по образцу новогодней ночи 1994 – 1995 года в Грозном.
Причем, необходимо отметить, что вызревающая эклектическая смесь из 1-го и 2-го программных видений равно желаема как правыми, так и левыми. Понятно, когда М. Соколов или А. Колесников из “Известий” с утра до вечера втирают в читательское сознание либеральный патриотизм. Но самые “крайние” левые и патриоты из “Советской России” и “Завтра” занимаются точно тем же. Чего, к примеру, стоит такой образчик пропаганды “всемерного повышения регулирующей роли государства”: “Так делал “демократ и либерал (но при этом великий патриот Америки) Рузвельт”1. А ведь это опубликовано в жутко “антирежимной” статье в “Советской России”, да еще в номере, вышедшем в день рождения В.И. Ленина.
Странно, почему ни коммунистам, ни либералам так не нравятся те видения и образы, которые они сами публично объявляют своими программами?
Почему коммунисты честно, в открытую, не хотят с помощью укрепления государства строить антидемократическое закрытое национальное государство и хозяйство? Наоборот, в качестве ядра своей базовой программы принимают концепцию устойчивого развития, являющуюся авангардной идеологией глобализации и уничтожения национальных границ? И почему крайние либералы типа Чубайса так не хотят принимать гуманитарную заботу Запада о нас и защищать права человека Басаева и человека Хаттаба?
Смешение коммунистического и либерального проекта в одну гремучую смесь на практике означает, с нашей точки зрения, бесславный конец для страны, ее попадание в один по-либеральному бесконечный коммунистический тупик.
Впрочем, у нас есть те, кто в чистом виде задают первое и второе программные видения: коммунист С. Глазьев и либерал Г. Явлинский. Именно на примере их воззрений, хорошо всем известных, с нашей точки зрения, абсолютно очевидна бессмысленность для России принятие в качестве пути ни первого, ни второго видений.
Предлагая разные проекты, и первое, и второе видение, исповедуют одно мировоззрение. И С. Глазьев и Г. Явлинский однозначно считают, что смыслом и целью индустриализации или постиндустриализации является экономический рост.
Именно экономический рост, с их точки зрения, является целью и смыслом национальной жизни. Коммунисты и либералы, а также примыкающие к ним эклектики промежуточного спектра, все они в конечном итоге хотят экономического роста и готовы на все ради экономического роста. Спор идет о методах, идеологических преимуществах или о количестве процентов такого роста.
В этом плане Глазьев (или Маслюков) из КПРФ и Явлинский из “Яблока” (или Греф и Илларионов) - близнецы-братья. Более того, в их сообщество, стремящееся вывести страну на экономический рост, входит подавляющее большинство политиков, экономистов, аналитиков и журналистов. Ими бесконечно приводятся примеры других стран, сумевших в последние десятилетия достичь и показать существенный экономический рост в 5 – 10 %. Даже в программные заявления В.В. Путина адепты экономического роста сумели вставить эту иде-фикс в качестве базовой и определяющий путь страны аж на всё третье тысячелетие.
С нашей точки зрения, независимо от принимаемых определений и методик расчета экономического роста, сама идея первых двух проектов опирается на принципиальное непонимание кардинально изменившегося мира и иллюзии. Они искренне полагают, что в новом тысячелетии возможно и реально проскочить на “экономическом росте”. Это не так.
Безусловно, выдающийся, но, к сожалению, малоизвестный, русский экономист, доктор экономических наук Марк Голанский в 1997 году писал: “Итак, в связи с двумя новыми мировыми событиями - перемещением экономической власти на глобальный уровень и ожидаемым застоем мирового производства - может произойти новое международное разделение труда. Одни страны будут заниматься главным образом экономической деятельностью (то есть создавать среду обитания), а другие - внеэкономической (то есть обживать среду). Разумеется, ранее, когда хозяйства большинства стран функционировали как самовоспроизводящиеся макроэкономические системы, все страны без исключения должны были заниматься экономической активностью. Ни о каком новом международном разделении труда тогда не могло быть и речи. Теперь же, в новых условиях, производством будут заниматься только избранные страны. Выбирать эти страны и определять объем их производства будет исключительно МКХ [
Мирового капиталистического хозяйства]
, исходя из своих интересов подъема мировой производительности труда и сохранения земной биосферы. Во всяком случае, выдавать эти результаты нового международного разделения труда за успехи собственного экономического развития избранных стран было бы нелепо (особенно если речь идет о ныне отсталых странах)”2.
После Сиэтла 1999 года, Азиатского кризиса и российского дефолта 1998 года не согласиться с этим положением М. Голанского было бы глупо. Но из него следует, что экономизм более не является ведущей формой организации мирового порядка в целом и обеспечения жизни в каждой отдельной стране мира. Более того, экономизм не может уже больше никогда выступать средством восстановления или обретения национального суверенитета и реальной независимости.
Из этого вовсе не следует, что можно, простите, плюнуть на труд и экономику и заняться внеэкономической деятельностью, скажем, спортом. Из этого только следует, что экономизм как мировоззрение, экономический рост как цель являются бесперспективными. Более того, из этого следует, что впервые нужно возвращаться к экономике как технологии создания общественного богатства и бегом бежать от экономики как искусству вычислять проценты роста и прироста вне зависимости от того, производится ли на деле общественное богатство. Нужно, вероятно, четко определить: а чего мы собственно хотим от экономики и от наших экономистов: организации производства процентов – или производства нефиктивных стоимостей, дающих нам реальный вес на мировой арене. Правда, в соответствии с этим критерием в нашей великой стране почти не осталось экономистов, которые бы организовывали производство подлинных ценностей (то есть стоимости), а, по преимуществу, есть огромное число фабрикаторов процентов роста.
Становится очевидным, что методики планирования, расчета и подсчета процентов роста являются исключительно узкотехническими инструментами узких специалистов. Цифры экономического роста не могут выступать в функции национальных целей и любые проценты требуют прежде своего рассмотрения конкретных ответов на вопросы: для чего рост? Нужен ли рост, есть ли “Пределы роста” и о чем это собственно говорит, какова реальная человеческая цена того или иного процента.
Для нормальных людей в мире привычным и даже банальным пониманием смысла экономики является, как, к примеру, недавно мимоходом заметил обозреватель либеральной “Нью-Йорк Таймс” Томас Фридман, “создание нового национального богатства”. А наши выдающиеся в своем роде члены ордена процента, что либеральные, что коммунистические, они считают, что экономисты, это те, которые обеспечивают экономический рост. Почувствуйте разницу! Одни – новое богатство, а другие – рост, проценты. Пусть хоть в результате этого экономического роста вымрет полстраны; что ж, оно даже к лучшему, ведь подушевой доход от нефти и газа на оставшихся в живых возрастет в два раза.
На фоне дремучего невежества и тотальной провинциальности наших “властителей дум” и “государственных мужей”, пытающихся установить путь России с помощью процентов, удивительно передовой и великой страной предстает далекая и очень небольшая Малайзия.
Автор сразу должен признаться в своей полной и безоговорочной влюбленности в народ и мирополитику этой замечательной мировой державы, поистине жемчужины современного пёстрого и тяжело больного мира. Впрочем, убежден, восхищение Малайзией имеет предельно объективные основания.
Во-первых, это та уникальная страна, политическая элита которой не только формулирует, но и реально обладает стратегическим видением СВОЕГО МИРОВОГО БУДУЩЕГО на 20 – 30 лет, что прекрасно отражено в основополагающем документе “Vision - 2020” и в практике осуществления данного документа3. Не удивительны многосторонние успехи этой страны, реализующей свою малайско-азиатскую идентичность и суверенитет в качестве многонациональной страны-лидера Юго-Восточно-азиатского региона, цивилизационного форпоста исламского мира и одного из нарождающихся лидеров нового мирового сообщества и справедливого миропорядка.
На этом фоне досадно вспоминать, к примеру, мои беседы в 1993 году, когда нами была выдвинута программа “Россия-2010” и началась работа над изданием альманаха “Россия-2010”, с деятелями всех возможных ориентаций – патриотами и общечеловеками, коммунистами и демократами, пожилыми и молодыми. Ответы были фундаментально однотипными: “Какой 2010 год, когда неясно, что будет через год да и даже завтра…”. Разумеется, нынешние спичрайтеры и имиджмейкеры4 высоких и ответственных руководителей существенно поднаторели в риторических изворотах и уже в каждом тексте строят доктрины и концепты от 2010 и 2015 до, чего мелочиться, полного третьего тысячелетия. Однако приговором им является тот простой факт, что они не только не верят, но и не относятся всерьез к собственным изыскам; даже в дурном, после очередной обильной презентации, сне наши криэйтеры совершенно не собираются претворять хотя бы сотую часть футурологических фантазий. Малазийская же элита непрерывно вырабатывает и формулирует свое видение, каждодневно реализует его на деле и всерьез обсуждает и анализирует достижения и просчеты.
Во-вторых, Малайзия открыто, честно и предельно корректно выступает против навязываемого всем странам мира формата глобализации. Как хорошо известно всем профессионалам, джентльменский набор технологий глобализации включает, в первую очередь, уничтожение национального суверенитета и границ всех типов, прежде всего финансово-информационной границы и валютного суверенитета5. Выступая под флагом обеспечения человечности в форме прав человека, деятели глобализации свою неспособность обустраивать и обживать мир увлеченно прикрывают махровой пропагандой и военной дубиной.
Малайзия же не только доблестно и красиво защищает свою независимость (чего стоит только блестящая победа над финансовой катастрофой в августе 1998 года6, сравнимая разве только с не менее блестящим по масштабу, но противоположным по результату, российским дефолтом, организаторы коего, кстати, продолжают свое дело на самых высоких постах), но и фактически под своим лидерством через АСЕАН, иные союзы Юго-Восточной Азии, а теперь еще и через членство в Совете Безопасности ООН, формирует очень интересный вариант нефиктивного мирообщества, альтернативного дикому и пещерному, НАТОорганизованному “мировому сообществу”, интегрироваться в которое наши дефолт-стахановцы зовут нас с утра до вечера вот уж, как минимум, тринадцать лет.
В-третьих, Малайзия не боится ставить в качестве стратегической задачи построение мировой державы на основе промышленного принципа. Для этого она изучает лучший опыт со всего мира, специально созданные правительственные структуры, например, Деван Бахаса дан Пустака (Совет по развитию языка) переводят на малайский язык все важнейшие понятия всех эффективных наук и практик, а будущее самого своего языка видит не только макрорегиональным и транснациональным, но и мировым. А министр образования является третьим по рангу высшим чиновником страны после премьер-министра и министра обороны. И при разговорах с различными чиновниками, бизнесменами, учеными всегда почувствуешь понимание ценности образования и фундаментальной науки, несмотря на то, что самого феномена такой науки там – пока - нет.
В-четвертых, Малайзия демонстрирует феномен преемственности и устойчивости национальной элиты не через технологию предательства и сдачи страны, а через принцип достижения абсолютного суверенитета. Феномен Махатхира Мохамада, бессменного вот уже на протяжении 12 (?) лет премьера страны, к сожалению, вместо того, чтобы стать предметом непрерывного государственного исследования, почти неизвестен в России.
Странно, но в нашей огромной стране есть всего один-единственный человек, журналист “Независимой газеты” Д.Е. Косырев7, который систематически и публично, в СМИ, на протяжении нескольких лет ставит в своих работах задачу нашего исключительного союза со столь выдающейся страной как Малайзия.
Впрочем, не стоит расстраиваться от того ясного теперь уже факта, что в шестой по размеру населения стране мира типичной является ситуация, когда всего один человек, от силы несколько, публично и систематически работают на мировую державность России по тому или иному направлению. Это не только отражение убогости нашей успешно воспроизведшей себя неэффективной и неспособной элиты, но, прежде всего, серьезный залог возможности для России, по меньшей мере, формулировать идеи и предлагать приоритетное сотрудничество с позиции возможной или даже нарождающейся мировой державы.
Да, чтобы нам начинать мыслить себя мировой державой, надо, в первую голову, проинвентаризировать главное российское национальное достояние – тех людей, те команды и группы, которые, несмотря на законную и экономически достоверную невозможность их десятилетиями осуществляемого труда, не только существуют или, как это модно сегодня говорить, “выживают”, но живут - и живут конкретное будущее России.
В 1996 году, в той же “Независимой газете” директор Института США и Канады РАН С.М. Рогов представил на рассмотрение нашей публике, с утра до вечера крутящейся на “строительстве рыночного общества”, Евразийский проект России, в котором предельно ясно и конкретно поставил проблему российской идентичности в послеялтинском мире, более того, в котором сформулировал блестящую проектную идею России как евразийского инфраструктурного плацдарма, инфраструктурного “хартленда” всемирного значения.
Начальник отдела перевозок внешнеторговых и перевалочных грузов Министерства путей сообщения Российской Федерации А.Л. Баритко уже десяток статей за последние годы опубликовал с подробной разработкой транснационального инфраструктурного проекта “Транссиб-2: Трансевразийская магистраль “Токио – Дублин” через Россию.
Главный редактор “Независимой газеты” В.Т. Третьяков несколько раз уже устно выдвигал идею о переносе столицы Российской Федерации на Восток страны. Любому здоровому человеку, немного всмотревшись и вдумавшись в эту, с моей точки зрения, безусловно красивую мысль, должен быть очевиден ее прямой и важный смысл. В самом деле, почему бы не поразмышлять о месте главного города страны, в которой азиатская составляющая занимает большую часть территории, страны, которую из века в век, в очередной раз, рассердившись на своё, как ему кажется, непослушное дитя, клюет Запад, и которая словно шагреневая кожа катастрофически сжимается в последний цивилизованный район столичного московского мегаполиса (Гонконгии, по выражению А.А. Зиновьева) и уничтожает “провинцию”, т.е. собственно Россию?
Тем более, что в том же 1996 году президентской премией были награждены авторы Генеральной схемы расселения Российской Федерации, одним из главных вдохновителей и разработчиков которой является тогдашний зам. министра Минстроя А.С. Кривов. Появились реальные, принятые на всех уровнях и даже признанные премиально, основания для градостроительного развития страны.
Тот же С.М. Рогов вот уж как несколько лет последовательно проводит идею о необходимости российского активного участия в форуме Азия-Европа (АСЕМ) – и все безуспешно. Почему же так происходит, что нашим официальным лицам проще из года в год разводить руками, говорить об отсутствии средств на вступительный национальный взнос (составляющего сумму, которая равна средней четырехкомнатной квартире в центре Москвы), чем принимать решения и проводить линию на осмысленное присутствие России в азиатско-европейском мире?..
Замечательный философ и политолог В.Л. Цымбурский разрабатывает программу обеспечения стабильности и процветания Центральной Азии как точки обеспечения мировой стабильности и равновесия через проект наращивания инфраструктурно-промышленного плацдарма в районе Омск-Новосибирск-Кемерово как ядра собирания, восстановления и развития российских общественных производительных сил.
Если вы забыли это “общественные производительные силы”, то спросите о них у профессора Академии народного хозяйства М.Д. Дворцина, которого наши процентоведы выдавили вместе с министерством из правительства с поста зам. министра промышленности. Он вам расскажет, что такое национальный промышленный контур общественных производительных сил и даже покажет вам как надо восстанавливать этот самый контур в рамках СНГ – иначе ничего, кроме африканизации нам не светит. Он также вам расскажет о том, что цель экономики – не процентный рост и не сама экономика, а планируемая социальность как интегральная характеристика качества жизни страны.
Кстати, чтобы отличить эти обозреваемые нами ядра подлинной национальной идеи и реального мирового пути России от псевдонаучной демагогии, отметим, что эти программы и проекты ничего общего не имеют с кабинетно-истеричной евразийскостью наших “крутых” геополитиканов разного пошиба: от сапогомочителей до конспирологов всех мастей.
Более того, только в России благодаря почти уже полувековой работе Московского методологического кружка, разработаны методы проектирования и формы организации проектного сознания10. Только в России сейчас идет подвижническая, почти катакомбная, работа по созданию Проектной энциклопедии мыследеятельностных наук и практик.
Построение Проектной энциклопедии предполагает ответ на вопрос о соотношении проектной и исследовательской составляющей в устройстве современного фундаментального знания, а также об условиях синтеза знаний проектного типа с исследовательскими знаниями. Проекты выдвигаются и рассматриваются не как изобретение, не как idea в англо-саксонском смысле, а как особая форма знания или мета-знания, которая только и позволяет, с одной стороны, привносить в развивающиеся динамичные современные практики свет мышления, но, с другой стороны, не уничтожать практики и их перспективы отчужденностью и мертвостью традиционного научного знания. Если эта энциклопедия будет создана, то возникнет ситуация, когда всё фундаментальное знание мира, все мыслительно проработанные технологические перспективы мироразвития будут в безраздельном владении России.
Нужны ли государству свои Даламберы и Дидро? Нужна ли сегодняшнему государству мировая слава и недутая честь?
Эту работу по созданию Проектной энциклопедии организовал вместе со своими коллегами доктор психологических наук Ю.В. Громыко. Именно он, совместно с ныне покойным великим русским философом, ученым и политиком образования академиком В.В. Давыдовым, еще в 1990-м году выдвинул идею “Образование как средство развития общественно-региональных систем”11, в которой ясно прописано новое понимание образования как технологии организации мирового развития. Одновременно он сумел на почти частных основаниях организовать коллектив разработчиков принципиально новых экспериментальных практик образования, не имеющих аналогов в мире. Эти разработки все доведены “до ума” и являются уже ныне действующей практикой московского и российского образования. Но осенью 1997 года в Малайзии автор встретил рекламу “авторских” австралийских курсов, один к одному напоминающих курсы математики для начальной школы В.В. Давыдова. Года через два поеду в Малайзию или в Бразилию, посмотрю, не начнут ли там предлагать курсы Громыко, а еще через несколько лет их, наверняка, и в Россию завезут, для продажи местным аборигенам. Через лет десять оставшиеся в живых российские ученые и практики в сфере передового и пионерного образования станут главными экспертами по В.В. Давыдову, которого, как ныне Л.С. Выготского, будут изучать в каждом университете мира и книги которого уже сейчас являются настольными руководствами на столе каждого зарубежного мало-мальски грамотного чиновника образования.
Кстати, Ю.В. Громыко является также инициатором создания Национальной доктрины развития образования в России и руководителем уникального коллектива разработчиков нескольких содержательных текстов данной доктрины12, к сожалению, различающихся как небо и земля от того унылого бюрократического обмылка, который был принят в качестве официальной доктрины в начале этого года.
Таким образом, благодаря этим и множеству иных разработок Россия в гуманитарно-культурном и технологическо-промышленном смысле имеет возможность стать всеобще интересной и необходимой миру мировой державой через по-новому понимаемое образование как универсальную практику постановки и развития личности. Именно Россия имеет возможность подарить миру личностный характер и помочь восстановить персональные смыслы жизни, избежав погребения заживо в вонючих пещерах давно уже разлагающегося трупа экономизма.
Всё у нас есть для того, чтобы Россия, захотев, очень быстро и нефиктивно стала мировой державой, своего рода мета-страной, показывающей всем странам и народам мира методы и технологии создания человечного или антропного13 миропорядка, способной быть страной-принципом и страной-организатором мироразвития.
Всё у нас есть – но отчего же все-таки мы такие дурные. Что с нами происходит? Почему мы всё так быстро проедаем и патологически старательно уничтожаем свое собственное национальное достояние?
Даже простое перечисление этих умных, добротных и чрезвычайно практичных, даже прагматических идей и людей с очевидностью показывает уникальность и величие того сокровища, которое у нас есть возможность перевести в национальный капитал.
Более того, эти люди и их мысли позволяют, в общем-то, прорисовать реальную стратегию и путь России на ближайшие десятилетия.
Уже цитировавшийся нами отрывок из работы М. Голанского имеет очень интересное и важное для нас продолжение: “… Сегодня в мире не только появилась возможность целиком переключаться на внеэкономическую деятельность, но и возникла такая необходимость…
Подобные перспективы выглядят еще более реалистичными на фоне ожидаемой переориентации научно-технического прогресса с задач повышения экономической эффективности на задачи спасения биосферы. Когда биосфера становится самым узким местом в жизни общества, научно-технический прогресс естественно превращается из трудосберегающего в природоохранительный.
Похоже, что России не удастся попасть в число избранных мировых производителей. Вместе с тем не исключена вероятность того, что именно на внеэкономическом поприще Россию ждут дальнейшие подвиги и успехи. Именно здесь она найдет себе какую-нибудь стабильную нишу - скажем, в области образования, науки, культуры, спорта и т. п. Тем более что как раз в этих областях она показала в прошлом свои незаурядные способности. Кто знает, может быть, в этом и состоит ее призвание?..
Если наше предположение (а это пока всего лишь предположение) относительно прорыва России где-то за пределами экономической деятельности оправдается, то, видимо, отгораживаться ей от системы МКХ (в нашем рассуждении - это второй путь) будет не резон. Какой смысл рубить сук, на котором сидишь?..”14.
Таким образом, из рассуждений настоящего, поскольку он видит границы своего профессионализма, экономиста Марка Голанского следует несколько простых и мировых по значению вещей.
Во-первых, у России единственная сфера спасения и бытия в мире – внеэкономическая. Если сделаем ставку на эту сферу, то у России появится возможность не опускать “железный занавес”, но и не потерять экономическую самостоятельность.
Во-вторых, наше внеэкономическое призвание состоит, таким образом, не столько в том, чтобы создавать среду обитания, сколько в том, чтобы эту среду обитания обживать.
Вчитайтесь еще раз в эту мысль М. Голанского. Ведь подобная формулировка такого призвания есть не менее чем утверждение необходимости продолжения русской космической программы на совершенно новых основаниях и принципах. Нужно не просто создавать среду обитания – типа станции “Мир”, нужно научиться обживать все среды обитания, то есть продолжить заниматься тем, чем занимались лучшие генеральные конструктора СССР: проектировали системы жизнеобеспечения космического, наземного и подводного базирования. Только теперь основной акцент сделать не столько на жизнеобеспечении, сколько на характеристиках обживания, обустройства среды, освоения самой жизни сообразно назначению человека на земле – т.е., опять же, соглашаясь с М. Голанским, поставить во главу угла образование, науку, культуру, спорт и обеспечение здоровья как новую форму промышленности, своего рода российской образовательно-космической промышленности.
А другой замечательный и чрезвычайно талантливый русский человек, которого недавно исключили из КПРФ за неоднократные отклонения от партийной линии, социальный философ А. И. Гундаров эту мысль об одновременном существовании и взаимодействии экономического и внеэкономического порядков проводит в технологически проработанных идеях качества жизни как фундаментальной нормы и параметров (если хотите, индикативов) достойной жизни населения страны и мирового значения страны. Именно качество жизни, по его мнению, и, по мнению, огромного количества зарубежных ученых и практиков, может и должно стать, в отличие от исключительных характеристик жизни и уровня развития по уровню жизни и подушевого дохода, ядром нормативов и параметров нормальной жизни в России и в мире.
Уже на основании мыслей этих двух людей можно выстраивать серьезные основания и контуры мировой державности России как страны, которая разрабатывает себе и миру методы и технологии обживания и достижения достойного качества жизни. Уже этого одного достаточно, чтобы брать уверенный курс на восстановления страны и на превращение нашей страны в мировую державу.
Тем более, что, обобщая вышеизложенную россыпь идей и предложений мы неминуемо приходим к технологии такого мирообживания и жизнеосвоения. Речь должна идти об инфраструктурном проектировании, которое предельно выражено в обозреваемых проектах и которое наша страна имеет все шансы перевести в универсальный метод ее миропродвижения и мирообщения.
Такое инфраструктурное проектирование как метод мирообживания восстанавливает для России современную форму промышленного принципа, вне которого мы будем оставаться паразитами мира и заслуженно будем миром презираться.
Одновременно, опять же, подобное масштабное инфраструктурное проектирование в целях обживания всех освоенных, плохоосвоенных и совсем неосвоенных сред является в чистом виде практическим продолжением программы русского космизма. Здесь требуется отдельная статья на эту тему, но пока лишь укажем, что самые интересные практические люди у нас в стране – это те, кто работал или работает “на космос”. Именно они являются тем фундаментальным ключевым звеном, которое может и должно позволить стране восстановить историческую преемственность тысячелетней непомпезной державности, перевести или конвертировать советский космос в космос российский. Здесь ограничимся пока указанием на еще одного замечательного мыслителя и писателя – М.И. Руденко, который в самых неподходящих (вероятно, еще более неподходящих, чем открытый космос для человека без скафандра), продолжает не просто думать и писать в области продолжения космической программы и воспроизводства уникальных результатов советского космизма, но и инициирует вместе со своими коллегами крупномасштабные новые инфраструктурные проекты по типу “Российский космический образовательный проект”.
К несчастью, у нас очень мало людей, которые понимают сегодня, что такое промышленность и промышленное, которые способны отойти, с одной стороны, от стереотипа больших заводских территорий и дымных труб, а, с другой стороны, преодолеть еще более стереотимно-штампованный и пустой, вредный образ “постиндустриального, информационного общества”, сводящего всё к безответственным и игривым кликам в интернете вне покорения природы и стихий, вне реальной жизни и усердного, потного труда.
Для России промышленность – это системы преодоления ограничений природы и стихий во имя достоинства человека. Если хотите, основа российской идеи промышленности и промышленного принципа – в русской литературе и русском слове (это прекрасно показывает во всех своих трудах, особенно в книге “История Руси и Русского Слова”, выдающийся историософ и писатель В.В. Кожинов), которые задают промыслительное пространство всечеловечности, “самостоянье человека, залог достоинства его” (А.С. Пушкин). Основа российского подхода к промышленности – это материальная организация и реализация принципа свободы и власти духа15, освобождения человека от природных и социальных пут. И, конечно, такого рода подход никак не противоречит христианству и никак не ведет к уничтожению природы.
Его святейшество патриарх Московский и всея Руси Алексий II написал очень интересную статью в сборнике “Православие и экология” (М. 1997). По мысли Святейшего, человек в соответствии с Замыслом Творца является его предстоятелем, рождённым по образу Его и подобию, и предназначен для превращения всего Космоса в сад Эдема. “Возделывая мир, и в своём возделывании познавая сроднённость мира-твари с Богом-Творцом, раскрывая эту связь, человек преображает космос” (стр. 5). ”Потеряв укоренённость в надмирном, человек оказался поглощён стихиями мира... Но и мир, не будучи усовершен и приведен к Богу, начал меняться. “Космос” стал расползаться в “хаос”. Второе начало термодинамики, не сдерживаемое усилиями человека, стало универсальным законом жизни мироздания, вектором же развития мира стало нарастание энтропии, приближение к смерти. Смерть, которую по словам Писания, Бог не сотворил, стала втягивать в себя всё сущее...” (стр.6). И здесь все псевдоэкологические вопли и “сопли” надо решительно отвергать. Наоборот, Россия должна выдвинуть и возглавить мировую программу превращения всего Космоса в сад Эдема, в частности, превращение в сад Эдема околоземного Космического пространства, ряда планет, мирового океана и российского циркумполярного Севера и Дальнего Востока. Именно для этого надо проектировать системы полного жизнеобеспечения, продвигаясь к освоению экстремальных условий хозяйствования и жизни и, тем самым, раздвигая представления о возможностях человека.
Но эта результативная и соответствующая христианской традиции и тысячелетней российской истории мобилизация духовных усилий невозможна без наведения осмысленного и справедливого порядка в своем доме, здесь на Земле. Поэтому Россия и не просто имеет шанс стать мировой державой, но на ней лежит прямая и страшно тяжелая обязанность стать мировой державой.
Промышленное, конечно, ни в коем случае нельзя отождествлять с индустриальным, поскольку промышленное связано не только с усердием, но, прежде всего, с систематическим мышлением вперед, как это ясно для каждого показывает само слово, введенное великим Д.И. Менделеевым.
Обсуждающие экономический рост в лучшем случае пытаются экстраполировать оценки, но они абсолютно ничего не мыслят наперед, не выдвигают никаких проектов организации деятельности и жизни на конкретной территории нашей страны.
Вот проектирование и освоение Севморпути в 30-е годы – это промышленность, а эксплуатация металлургических и аллюминиевых, нефтянных и газовых комбинатов, выжимание последних соков из недолго живущих работников этих ужасных памятников индустриальной эпохи – это антипромышленность. В лучшем случае, это ресурс. Но для чего? Скорее всего, к сожалению, для завоевания места в финансовом мировом порядке, чем для промысливания и создания новой, общезначимой для страны и мира инфраструктуры.
Итак, в основе своей понятна та всемирная идея, с которой именно Россия может выйти в мир и привлечь на свою сторону серьезные страны и сердца людей. Эта идея того, что справедливый миропорядок должен строиться на принципе мироразвития: “Не в силе правда, а в правде сила - развитие каждой страны есть залог развития всех стран” или “Равные шансы для всех”. Фактически, речь идет о преодолении и прекращении глобализации как практики мирообустройства на принципе силы.
Наконец, у нас есть уникальные современные формы тысячелетней российской истории: фундаментальная наука, экспериментальное образование, авиакосмическая промышленность и транснациональные транспортные инфраструктуры. Именно эти формы через поставленный в качестве национальной сверхзадачи научно-образовательный экспорт могут и должны выступить средством нашего признания в мире. Экспорт коммунизма мы должны конвертировать в экспорт универсальных системных знаний, мировую революцию большевиков - в мировую россиян16 21 века.
Наконец, у нас есть и просто технологическая задача, можно даже сказать, должностная обязанность в современном полутораполярном (С. Хантингтон) мире – не допускать уничтожения Центральной Азии извне или изнутри, не превратить Среднюю Азию исключительно в Центральную, а Кавказ - в новую Среднюю Азию, Каспий – в Персидский залив-2.образовательную революцию
Итак, речь идет о том, способны ли мы как страна принять реалистичное мировидение, чисто российский мироизм как основу практики жизни нашей страны в грядущие годы?
Для этого нам нужно всего-то преодолеть исключительный экономизм нашей элиты, который оставляет за пределами своих размышлений и практики как внеэкономические способы мирового движения страны, и вовсе не ставит вопрос о всечеловеческой, говоря словами Ф.М. Достоевского из его знаменитой пушкинской речи, задаче страны.
Космическо-образовательная промышленность и составляют тот новый миропорядок, честь задания которого принадлежит России и благодаря которому Россия имеет в ближайшие годы шанс восстановить статус мировой державы.
Ведь мировая держава – это народ, сумевший соединить эти два способа движения во всемирной истории – экономический и внеэкономический на позитивно-содержательной идее, нужной всему человечеству
Еще будучи премьером, где-то в октябре прошлого года В.В. Путин бросил примечательную фразу: “У нас, куда ни глянь, всюду чечня!..”.
Если не предпринять реальных мер и не собрать реальных людей, то будет еще хуже. Просто вся Россия станет одной большой Чечней или городом Грозным в его сегодняшнем виде. Единственная альтернатива – брать курс на мировую державу и реализовывать промышленно-образовательный проект во всех его разворотах.
Впрочем, история все расставит по местам. Уже через год.
|
