Партия России

У России есть немного времени для того, чтобы избежать двух ложных стратегий: вписывания в существующий мир ("интеграция в мировое сообщество") любой ценой, ценой отказа от фактической независимости, собственной судьбы и собственных детях - или противопоставление "мировой цивилизации" и включения себя в качестве человеческого ресурса, пушечного и реформенного мяса в пятую мировую войну.
         Первая позиция отыгрывается "партией мира". Безусловным лидером здесь является А. Б. Чубайс. Им эта позиция и была представлена в наиболее четком виде от имени СПС в программной речи на Съезде СПС 14 декабря 2001 года и зафиксированной в резолюции Съезда: "Я выскажу мысль, которую, может быть, странно будет слышать из моих уст и которая, может быть, кажется не очень значимой в работе региональных организаций, но надеюсь, что она будет понята со временем и принята. У страны в целом на ближайшие 5-7 лет ничего более значимого, более масштабного, ничего в подлинном смысле исторического по сути дела не осталось, кроме одного вопроса - место России в мире. Я считаю, что в ближайшие 5-7 лет именно в этой сфере произойдет фундаментальный, ни с чем не сопоставимый в нашей истории, гигантский по значению исторический поворот¹³².
         Вторая позиция отыгрывается "партией войны". Здесь фактически нет одного такого яркого лидера как Чубайс, хотя есть жажда неясного реванша, злость и отчаяние массы людей, в том числе и имеющих некоторое влияние на события.
         Для меня обе позиции являются неперспективными, а поэтому и неправильными.
         В результате реализации первой позиции Россия перестанет быть страной с тысячелетней традицией, её коренное население уменьшится в несколько раз, хотя для оставшихся 40 - 70 миллионов, представляющих адекватный человеческий материал и "доброкачественные трудовые ресурсы" А. Чубайс и его коллеги смогут, вероятно, построить что-то среднее между Бразилией и Грецией.
         В результате реализации второй позиции Россия легко будет спровоцирована на серию, скорее всего, мелких "локальных" конфликтов, которые окончательно добьют страну и, также как и реализация первой позиции, превратят её в образцовую современную колонию с жизнерадостным населением, способным "суетиться на ниве зарабатывания средств".
         Обе позиции для меня составляют существенные стороны не вариантов развития страны, а способов действия главного противника России.
         Позиция России состоит в том, чтобы самостоятельно выстраивать многовекторную мировую политику на своих самобытных основаниях, не позволяя принципу силы становиться главным в мире и реализуя принцип правды и личности, т.е. возможности для каждого народа и каждой страны строить свой собственный мир за счет собственной традиции и исторического творчества, а не за счет других и не за счет ограбления других.
         Мировых цивилизаций никак не одна - их много и недопустимо, чтобы отдельные страны в партнерстве с транснациональными корпорациями и организациями узурпировали право быть мировой цивилизацией в качестве единоличной и безоговорочной собственности. Не может быть монопольной собственности на право быть и становиться мировой цивилизацией. Россия, Китай, Латинская Америка, страны исламской культуры равно имеет право на мироцивилизованность, как и Западный мир.
         И узурпация места мировой цивилизации в рамках стратегии глобального господства или какой-либо иной стратегией является однозначной решимостью развязывать мировую войну.
         Позиция и действия России должны исходить исключительно из её тысячелетней традиции, которая всегда строилась а абсолютном признании уникальности каждого народа и каждой человеческой жизни, на принципе личности и братства, которая сегодня является важнейшим условием сохранения и процветания всех без исключения мировых цивилизаций.
         Эту российскую позицию ясно обозначили, к примеру, такие разные люди как Чаадаев (по недоразумению называемый западником) и Достоевский.
         Петр Яковлевич Чаадаев.
         "Мне чужд, признаюсь, этот блаженный патриотизм лени, который приспособляется все видеть в розовом свете и носится со своими иллюзиями и которым, к сожалению, страдают теперь у нас многие дельные умы.
         Я полагаю, что мы пришли после других для того, чтобы делать лучше их, чтобы не впадать в их ошибки, в их заблуждения и суеверия. Тот обнаружил бы, по-моему, глубокое непонимание роли, выпавшей нам на долю, кто стал бы утверждать, что мы обречены кое-как повторять весь длинный ряд безумств, совершенных народами, которые находились в менее благоприятном положении, чем мы, и снова пройти через все бедствия, пережитые ими. Я считаю наше положение счастливым, если только мы сумеем правильно оценить его; я думаю, что большое преимущество - иметь возможность созерцать и судить мир со всей высоты мысли, свободной от необузданных страстей и жалких корыстей, которые в других местах мутят взор человека и извращают его суждения. Больше того: у меня есть глубокое убеждение, что мы призваны решить большую часть проблем социального порядка, завершить большую часть идей, возникших в старых обществах, ответить на важнейшие вопросы, какие занимают человечество. Я часто говорил и охотно повторяю: мы, так сказать, самой природой вещей предназначены быть настоящим совестным судом по многим тяжбам, которые ведутся перед великими трибуналами человеческого духа и человеческого общества"¹³³.
         Федор Михайлович Достоевский.
         "Назначенiе русскаго человка есть безспорно всеевропейское и всемiрное. Стать настоящимъ русскимъ, стать вполн русскимъ можетъ-быть и значитъ только (въ конц концовъ, это подчеркните) стать братомъ всхъ людей, всечеловкомъ если хотите. О, все это славянофильство и западничество наше есть одно только великое у насъ недоразумнiе, хотя исторически и необходимое. Для настоящаго русскаго Европа и удлъ всего великаго Арiйскаго племени такъ же дороги какъ и сама Россiя, какъ и удлъ своей родной земли, потому что нашъ удлъ и есть всемiрность, и не мечомъ прiобртенная, а силой братства и братскаго стремленiя нашего къ возсоединенiю людей. Если захотите вникнуть въ нашу исторiю посл Петровской реформы, вы найдете уже слды и указанiя этой мысли, этого мечтанiя моего, если хотите, въ характер общенiя нашего съ европейскими племенами, даже въ государственной политик нашей. Ибо что длала Россiя во вс эти два вка въ своей политик какъ не служила Европ можетъ быть гораздо боле чмъ себ самой? Не думаю чтобъ отъ неумнiя лишь нашихъ политиковъ это происходило. О, народы Европы и не знаютъ какъ они намъ дороги! И въ послдствiи, я врю въ это, мы, то-есть конечно не мы, а будущiе грядущiе русскiе люди, поймутъ уже вс до единаго что стать настоящимъ русскимъ и будетъ именно значить: стремиться внести примиренiе въ европейскiя противорчiя уже окончательно, указать исходъ европейской тоск въ своей русской душ, всечеловчной и всесоединяющей, вмстить въ нее съ братскою любовiю всхъ нашихъ братьевъ, а въ конц концовъ можетъ быть и изрчь окончательное слово великой, общей гармонiи, братскаго окончательнаго согласiя всхъ племенъ по Христову евангельскому закону! Знаю, слишкомъ знаю что слова мои могутъ показаться восторженными, преувеличенными и фантастическими. Пусть, но я не раскаиваюсь что ихъ высказалъ. Этому надлежало быть высказаннымъ, но особенно теперь, въ минуту торжества нашего, въ минуту чествованiя нашего великаго генiя, эту именно идею въ художественной сил своей воплощавшаго. Да и высказывалась уже эта мысль не разъ, я ничуть не новое говорю. Главное все это покажется самонадяннымъ: +это намъ-то дескать, нашей-то нищей, нашей-то грубой земл такой удлъ? Это намъ-то предназначено въ человчеств высказать новое слово?" Что же, разв я про экономическую славу говорю, про славу меча или науки? Я говорю лишь о братств людей и о томъ что ко всемiрному, ко всечеловчески-братскому единенiю сердце русское можетъ быть изо всхъ народовъ наиболе предназначено, вижу слды сего въ нашей исторiи, въ нашихъ даровитыхъ людяхъ, въ художественномъ генiи Пушкина. Пусть наша земля нищая, но эту нищую, землю +въ рабскомъ вид исходилъ благословляя Христосъ". Почему же намъ не вмстить послдняго слова Его? Да и самъ онъ не въ ясляхъ ли родился?.."¹³⁴
         И, наконец, Александр Сергеевич Пушкин.
         "Нет сомнения, что Схизма отъединила нас от остальной Европы и что мы не принимали участия ни в одном из великих событий, которые ее потрясали, но у нас было особое предназначение. Это Россия, это ее необъятные пространства поглотили монгольское нашествие. Татары не посмели перейти наши западные границы и оставить нас в тылу. Они отошли к своим пустыням, и христианская цивилизация была спасена.
         Для достижения этой цели мы должны были вести совершенно особое существование, которое, оставив нас христианами, сделало нас, однако, совершенно чуждыми христианскому миру, так что нашим мученичеством энергичное развитие Европы было избавлено от всяких помех. Вы говорите, что источник, откуда мы черпали христианство, был нечист, что Византия была достойна презрения и презираема и т.п. Ах, мой друг, разве сам Иисус Христос не родился евреем и разве Иерусалим не был притчею во языцех? Евангелие от этого разве менее изумительно? У греков мы взяли Евангелие и предания, но не дух ребяческий мелочности и словопрений. Нравы Византии никогда не были нравами Киева. Наше духовенство, до Феофана, было достойно уважения, никогда не вызвало бы реформации в тот момент, когда человечество больше всего нуждалось в единстве.
         ... Пробуждение России, развитие ее могущества, ее движение к единству (к русскому единству, разумеется), оба Ивана, величественная драма, начавшаяся в Угличе и закончившаяся в Ипатьевском монастыре, - так неужели все это не история, а лишь бледный полузабытый сон?
         А Петр Великий, который один есть всемирная история! А Екатерина II, которая поставила Россию на пороге Европы? А Александр, который привел нас в Париж? и (положа руку на сердце) разве не находите вы чего-то значительного в теперешнем положении России, чего-то такого, что поразит будущего историка? Думаете ли вы, что он поставит нас вне Европы? Хотя лично я сердечно привязан к государю, я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора - меня раздражают, как человек с предрассудками - я оскоблен, - но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, какой нам Бог ее дал"¹³⁵.
         ... Еще раз просмотрел рассуждения Чубайса, Гонтмахера и Якобсона.
         Определенно я выбираю кампанию Пушкина, Чаадаева, Достоевского.
         Они, конечно, не доктора экономических наук. Но зато они - Россия и за ними, за их позицией - будущее страны.